ТЕТА ДЕВОЧКА
... Я не могу дышать
Мне не видно неба
Я не могу понять
Был ты или не был?
Ветром по волосам
Солнцем в ладони ― твоя ...

— Я дочитаю тебя завтра. Я торжественно обещаю тебе. Нет-нет. Я клянусь тебе двумя Солнцами Галлифрея, что отражают биение двух сердец моих, что я дочитаю тебя завтра, занудная, но очень важная книжка. Обещаю!
Я даже на колени перед ней встала. Да, перед книжкой. Перед одинокой книжкой, что лежала на столе. Я встала перед ней на колени, чтобы извиниться за свою непричастность. За свое полнейшее нежелание заниматься сегодня. Экзамен по практике управления ТАРДИС был назначен через двенадцать дней, и пока все студенты Академии тщательно тренировались и читали этот ужасный учебник, я решительно не понимала, зачем это делать. Зачем так много времени тратить на теорию, на книжку, если можно пройти к учебным ТАРДИС, чтобы тренироваться в управлении? ... Но, увы, от теоретической части экзамена было никуда не деться, как бы сильно я не хотела.
Но.
Я всегда могла деться от нее сегодня. Именно в этот час. И я делаю это. Сегодня я не стану заниматься, ведь, как верно заметила ранее, до экзамена было еще двенадцать дней, а, значит, времени выучить учебник было еще достаточно. Поэтому сегодняшний день можно было посвятить самой себе. Чем я и планировала заняться.
Когда обряд извинения перед великим и ужасным учебником была завершен, я встала с колен, и принялась переодеваться для прогулки по корпусам Академии. Совершенно не хотелось одевать учебную форму, и поэтому я просто зацепила на себя темные брюки, а сверху надела свитер в огромную бело-синюю клетку. Покрутившись у зеркала, подвязав голубую ленту в волосы, и совершенно не заметив ничего мне смущающего во внешнем виде, с довольным видом я покинула комнату, чтобы отправиться на поиски моих очередных невероятных и безумных студенческих приключений...

... Красные облака
Вечер ударил в спину
Я с тобой так легка
Я с тобою красива
Бешено так в груди
Бьётся сердце твоё ...

... но эти приключения были бы просто невозможны, если бы не один очень важный Повелитель Времени в моей судьбе. Он, наверное, в отличии от меня, сейчас пыхтел над учебником в своей комнате. Иногда мне кажется, что Он очень сильно переживает. Нет-Нет, чрезвычайно сильно. У Него был отличный ум, прекрасно развита память, так что труда выучить учебник и все расположения панельных кнопок воспроизвести в голове никогда не было проблемой. Нет, серьезно! Все прошлые сессии Он ходил с недовольной и очень серьезной мордашкой, вечно лепетал, что недостаточно все выучил, и поэтому никогда не сдаст тот или иной экзамен, но всегда выходил из аудитории с гордо поднятой головой, словно павлин, распуская свой хвост перед Декой и гордясь своими оценками.
Ну-ну! Умник! Сегодня это сыграет против тебя! Двенадцать дней до одного из самых тяжелых экзаменов в Академии. Специально щедрые учителя выделили так много времени, чтобы мы все могли подготовиться, назначили индивидуальный план практических занятий в ТАРДИС. Я знала, что сегодня был не Его день, потому что эти же преподаватели с легкой руки поставили нам занятия в одно время. Не знаю, к чему бы им это было делать, но я была им очень благодарна. По крайней мере мы могли чаще видится! Ведь этот мистер "Я ничего не сдам" обожал запираться в своей комнате на время сессий.
Не сказать, что это когда-то меня останавливало. Скорее нет, чем да. Моя жажда общения была намного сильнее, чем экзамены и подготовка к ним. Во время учебного процесса Он и сам мог что-то прогулять, чтобы пообщаться, но во время экзаменов включал в себе ученого. А мне не нравились такие перемены. Ведь если мы общаемся, значит мы общаемся всегда, в любое время, а не только тогда, когда было удобно. Что же теперь, когда Академия кончится мы совсем перестанем общаться, потому что Он будет занят? Ну, нет. Я на такое не была согласна. И даже думать Ему о таком не позволю!

... Рано ещё не быть
Поздно уже поверить
Я не могла любить
Я не могла измерить
Месяца за окном
Солнца закатов с тобой ...

Впрочем, был в этом всем и небольшой плюс. За это время "вынужденных расставаний" я прекрасно выучила дорогу к Его комнате. Одну, вторую, третью. Из трех возможных путей я всегда выбирала самый незаметный и короткий. И прихватывала с собой обычно охапку учебников, чтобы все подумали, что глупенькая и нежелающая учиться я, как всегда нуждалась в Его помощи. Половина курса уверена, что Он тянет меня с первого дня здесь. Отчасти это было правдой. Но была и та часть, о которой никто не знает. И которая заставляет меня все сильнее улыбаться день ото дня.
Прямо, как сейчас. Я свечусь ярче, чем Солнца Галлифрея, проходя хорошо знакомой тропой к Его комнате. Я точно знаю, что Он там один, ведь во время подготовки, они с соседом разъезжаются. Глупец говорит, что Он невыносим, а мне приятно думать, что Он всегда помнит, что я могу захотеть прийти. В любой момент. Совершенно не предупредив. И даже не взяв в собой учебники, как сейчас. И уже точно зайти без особенного стука в дверь.
Просто открыть ее и просунутся в дверной проем. Улыбнуться, увидев Его одного, сидящего на кровати в странной позе, и читающего учебник. Улыбнуться. Он, как всегда, так сильно погружен в учебу, что даже не заметил, что я пришла. Или просто позволяет мне так думать. Не знаю, какой вариант мне больше нравится! Я быстренько зайду в комнату, закрыв за собой дверь максимально громко, чтобы Он услышал звук затвора и вообще закрывающейся двери. Обычно это Его и пробуждает. Заставляет оторваться от книг, что стали ему так дороги во всех смыслах в этот тяжелый для учебы период.
— Привет, Кощей!
Я буду продолжать улыбаться: хочу, чтобы это было первым, что он увидит, когда оторвется от своего экземпляра этого занудного, но очень важного учебника, до экзамена по которому было еще целых двенадцать дней....

... И опускаюсь вниз
И поднимаюсь в небо
Я не могу понять
Был ты или не был?
В сотнях ночных дорог
Ты остаёшься со мной ...

ТЕТА ДЕВОЧКА

Кощей. Такой скрытный и именно этим очаровательный. Стоит только посмотреть на то, как он тщательно закрывает учебник за учебником, создавая очень важный вид, соблюдая строгую последовательность, чтобы напомнить самой себе, почему же именно была им так сильно очарована. Не то, чтобы я забывала. Не то, чтобы Кощей давал возможность забыть. В этих небольших мелочах был он весь, создающий свой образ, который мне так нравился. И это робкое "привет" долго добавляло ему очарования. Сейчас он скажет, что очень сильно хотел заниматься, и на самом деле я ему помешала. Ничего, Кощей. Мы проходили это уже не раз. И каждый раз я побеждала тебя простым доводом: до экзамена было еще большое количество времени.
— Нет, Пушок так и не вернулся, — с грустью отозвалась я о флаббле. Мне стоило такого большого труда его скрывать (хотя, я не понимала зачем, и как такой малыш мог помешать моему обучению!), — Я все еще думаю, что он обиделся на жизнь под кроватью... — спокойно прохожу в комнату, кружась между делом, чтобы попробовать своими руками воздух. Все-таки я обожала это делать, - Но я объясняла ему, объясняла, что это не моя вина, Кощей! — хмурюсь, наблюдая за тем, как друг становится на колени перед своим тайником. У меня тоже такой был. И иногда Пушку приходилось сидеть там. Я бы тоже обиделась на его месте. Но разве это была моя вина? Нет, совсем не моя... Возможно, однажды он поймет это и вернется.
— Если бы ты был Лордом-Президентом, ты бы разрешил ученикам Академии иметь питомцев? - не помню, обсуждали ли мы этот вопрос, но внезапно он становится самой важной темой, — Потому что я бы разрешила. Я не вижу ничего плохого в заботе о маленьких существах. Забота учит доброте и теплым чувствам учит, а как же без теплых чувств? - говорю спокойно, подходя к Кощею сзади. Мы уже говорили как-то о том, что вся эта безликая маска, к которой нас стремятся привести наши учителя, нам обоим совершенно не нравится. Мне не хотелось быть безликой, мне хотелось быть живой, чувствовать. Я хотела жить, а не существовать, и я была очень рада, что Кощей хотел того же. Жаль, что пока нам приходится скрывать это в глубине своих душ. Возможно, однажды это изменится...
— Я даже не буду делать вид, что пришла заниматься, — смеюсь, возникая перед Кощеем, и смотря в его тайник. Сейчас, когда я нахожусь над юношей, я могла пристально рассмотреть, что в нем находится. Не то, чтобы он что-то скрывал от меня, да, и как можно, мы же друзья! Но мне всегда нравилось проявлять свое любопытство вот так открыто. Да, и чего мне было стесняться, не так ли? Кощей прекрасно знал о моей любопытстве, и оно ему очень нравилось в глубине души, я верю! И он был любопытен точно также! Иначе не было бы тех приключений, что у нас уже есть и мечтаний о тех приключениях, что у нас еще будут...
— Ты рисовал что-то новое, пока меня не было! — я не спрашивала, я восклицала. Возможно, я не была такой усидчивой в плане занятий, но у меня была очень хорошо натренированная память, и я очень легко находила отличия. Я быстро упала на колени рядом с другом, поднимая свежие наброски. Это было звездное небо. Красивое, в легкой дымке облаков. Дыхание перехватило, я не могла оторвать взгляд от картин, — Так красиво, Кощ! — я рассмеялась. Но это был добрый смех, почти что ласковый. Смех, который показывал мое восхищение рисунку, и его автору. Положив новое произведение бережно обратно в тайник, я быстро поменяла положение, чтобы теперь сидеть на полу лицом к Кощею. С секунду смотрела на него, так аккуратно перебирающего свои сокровища, спрятанные ото всех под кроватью.
— Я пришла позвать тебя погулять в ботаническом саду одной из открытых ТАРДИС... — пропела я, смотря на Кощея. Я даже догадываюсь, что он сейчас спросит, потому что прекрасно знаю его интересы, и его возмущения очередной моей авантюрой, и поэтому выдаю себя с потрохами сразу же, — Да, это я ее открыла. Да, я в нее проникла. Да, учителя не в курсе! Нарушаем правила! — я улыбаюсь, смотря на юношу. Ему нравилось нарушать правила. Нам правилось их нарушать. Так почему бы не продолжить?
— Тебе понравится там, Кощ! В ботаническом саду потолок сделан в виде неба. И там меняется ночь и день! Солнце, Луна, Звезды... Фотосинтез происходит постоянно, сам собой, без механической поддержки! Я никогда такого не видела раньше! Возьми с собой краски! Возьми листы! Ты попробуешь новый пейзаж! — я улыбаюсь, подаваясь вперед, — А еще сменную одежду с собой возьми! Там есть водопад! И огромное озеро рядом! - я подпрыгиваю, тут же оказываясь на ногах. Я любила эту идею. Обожала ее всеми сердцами и не позволила бы этому противиться.
— И пока ты не начал говорить, что не пойдешь, я скажу, что не оставила тебе выбора, - хитрая улыбка промелькнула на моих устах, — Я уже отнесла свои вещи в ТАРДИС, а также все необходимое для небольшого пикника, а еще, так как у меня чудесным образом после дружеской ночевки в форте из одеяла осталась твоя рубашка, я и ее тоже туда отнесла, — улыбка ползет по моим устам все сильнее, — Что же скажут учителя, если найдут это все в ТАРДИС?! Ох-ох-ох!, — нарочито строго произнесла я.
Возможно, я играю не очень честно. И неправильно было лишать Кощея выбора таким способом. Но, правда в том, что я оставила вещи в ТАРДИС несколько Солнц назад, и они так и не были обнаружены (очевидно, ведь учителя еще не устроили нам разборку, да и я проверяла вчера, все было на месте). Правда, Кощею об этом знать необязательно. Ему больше нравятся мои идеи, когда он находится в стрессовых условиях...

ТЕТА
Видеть, как ты, Кощей, меняешься в лице — фантастика. На самом деле, только никому не говори, да, и я сама тебе не скажу — зачастую я именно ради этого и начинаю свой день. Придумываю, как бы еще удивить тебя, как бы заставить твои зрачки стать широкими. Знаешь, у тебя удивительные зрачки. Наверное, это звучит странно, но ведь мы с тобой и никогда не гнались за чем-то обычным. Обыденное никогда не привлекало нас. И вот сейчас, смотря на тебя, зажигающегося от дерзости моей авантюры, я могу поклясться, что ты счастлив в самой глубине своих сердец. Счастлив, что я снова приглашаю тебя в неожиданное путешествие. В очередную авантюру. Только ты и я.
Но я не дам тебе увидеть моих искренних чувств. По крайней мере не сейчас, знаешь. Сейчас, пока еще не время, сейчас пока еще не место. Сейчас я просто любуюсь твоими зрачками, тем, как ты выравниваешься, как смотришь на меня внимательно. Твои любимые "святые чайники", и этот взгляд. Взгляд, что направлен прямо на меня. Мне не страшно, я знаю, что ты не сделаешь мне больно. О, нет. И гипнотизировать ты меня не будешь. Я все еще надеюсь, что ты бросил эту идею, как я и говорила тебя: не получится ничего хорошего из этой практики гипноза. Нельзя просто так лишать других Повелителей Времени воли, ведь это не было твоей личной привилегией: другой Повелитель будет страдать, не будет ведать, что делает. А мы не игрушки, знаешь, Кощей? Не игрушки. У нас должно быть право выбора. Всегда...
... только если это не маленькая невинная шалость, которую я позволяю себе сейчас. Брось, я обязана! Я обязана, потому что так ты никогда не пойдешь. Ты не выберешь меня так быстро, несмотря на то, что закинул учебники. Ты ждал, пока я приду. Пока я предложу тебе новый способ отвлечься от книжек, и что же теперь? Ты будешь и дальше так на меня смотреть? Так пристально, анализируя. Интересно, о чем ты думаешь сейчас? Такой красивый, когда думаешь. Только не хмурь лоб, тебе совсем не идет! Я кусаю губу, смотря на тебя. Знаешь, Кощей, мне это молчание совсем не нравится! Если ты хочешь что-то мне сказать, то скажи прямо. Скажи все, что ты думаешь о моей идее, чтобы я посмеялась над тобой без особенной злобы, и рассказала тебе, как на самом деле вижу наш идеальный день в одной из ТАРДИС.
Ты тянешь ко мне руки, я хмурюсь. Твои искрящиеся глаза на миг пугают меня, но прежде, чем я успеваю опомниться, ты отходишь, идя к шкафу. Смотрю на тебя из-за плеча: берешь сменную одежду. Я улыбаюсь на мгновение, а после оборачиваюсь на одних только каблуках, чтобы наблюдать за сборами твоими, скрещиваю руки на груди:
— Не понимаю, почему ты каждый раз уповаешь на чайники! - смотрю на тебя, — И я не сделала ничего такого! ТАРДИС всегда открыты, зачем преподаватели так поступают?! Они совершенно не думают, что кто-то из учеников может воспользоваться машиной в своих целях! Моя идея с ботаническим садом, знаешь ли, еще совсем невинна! Я могла бы вообще ТАРДИС угнать! — не могла бы на самом деле, так как еще не дошла в учебнике до главы, где рассказывается, как же запускать ТАРДИС. Впрочем, я могла бы прочитать все на приборной панели. Не думаю, что там все так сложно. И что я не разберусь. Но это так, запасной план! Если я совсем не дойду до изучения учебника... А с каждым днем заниматься этим хочется все меньше и меньше...
— Я до сих пор с теплотой вспоминаю наши прогулки в поместье, — говорю я тихо, думаю, тебе понравится, что я вернулась к приятным для нас моментам. Возможно, тогда ты окончательно перестанешь злиться на меня, если прямо сейчас надумал, — И ты прав, мне не понравилось бы жить в тайнике, даже если бы меня любили, обожали, и проводили со мной все время, которое возможно... Надеюсь, Пушок счастлив. Если я встречу его снова, надеюсь, у него уже будет семья! Те, о ком он будет заботиться. Совсем как мы друг о друге... — я все еще тиха, потому что в Академии, да и вообще среди Повелителей Времени не принято говорить о таких вещах. И мы часто обещаем, что не говорим о них после, когда случайные слова все же срываются с уст. Наша дружба, что родилась еще задолго до поступления в Академию, никогда не подходила под те стандарты, что рисовало наше общество, и именно поэтому нам так нравилось от него сбегать. От этого общества, — Я надеюсь, мы еще не раз посетим твое поместье! И лучше тайно! — я смеюсь, рассматривая комнату, — Ведь нет ничего лучше авантюр!
Есть ли наша вина, что только в этих авантюрах, мы начинаем чувствовать себя по-настоящему живыми, свободными, настоящими? Однажды, я сказала, что, наверное, мы не являемся Повелителями Времени, раз наша с тобой жизнь, наше с тобой видение жизни так сильно противоречит тому, что принято считать нормальным. Ты посмеялся, сказал, что мы лишь бросаем вызов. Вызов, которые не все смогут принять, и уж точно не все бросят так яро. Многие гасят свои чувства, как только понимают, что те зарождаются, а мы — нет. И мы их не боимся. Разве это не новый виток? Разве мы не станем сильнее с чувствами...?
Ощущаю по вопросу о домашних животных, что сегодня ты не готов говорить о политике и виртуальных переворотах. Мне тоже не нравится часто об этом говорить. Я все больше чувствую, как политика становится далекой от меня, утекает, как время, сквозь пальцы. Я с радостью обсужу твои картины, наброски, и эту красную звезду, что остается в моем воображении, играет в моей памяти. Космический корабль, комета, метеор, звезда или что-то иное. Не так важно. Если это нарисовано тобой. Ты был так талантлив, так творчески развит, и я была совсем не уверена, что готова портить это все политикой. По крайней мере не сегодня...
— Я лишь хотела провести весело время со своим другом... — произношу я как-то разочарованно, переводя на тебя взгляд. На то, как ты небрежно собираешься. Ты обычно так аккуратен, что любая спешка в твоих сборах уже вызывает небрежность. Я шумно выдыхаю, — Не нужно так реагировать, как будто я оторвала тебя от последнего шанса в твоей жизни подготовиться к экзамену. - мне холодно вдруг. И так неуютно. Так, ка не должно быть, когда ты рядом. Я накрываю ладонями руками, смотря на тебя внимательно, — Я придумала авантюру, прости, думала, ты их любишь... — обидчивый голос, и мне даже не хочется его менять, — Хотела исследовать с другом ботанический сад, найти самое красивое место, чтобы он нарисовал пейзаж, а после подурачиться в голубой лагуне водопада, — я пожала плечами, — Вроде ничего страшного. И даже почти ничего, нарушающего правила...

ТЕТА

... это правда. Ты не можешь мне отказать. И как бы, наверное, не эгоистично это звучало, но мне очень нравилось это чувство. Нравилось это осознание того, что ты не сможешь отказать мне. Это окрыляет меня, это заставляет меня выдумывать все более безумные идеи, потому что я знаю, что в конечном итоге, даже если ты пожуришь меня в самом начале, ты все равно разделишь мою идею. Ты пойдешь со мной туда, куда я захочу, и мы будем делать то, что я придумала. И я не знаю, как еще описать это замечательное чувство, что расцветает в моем животе, когда ты вновь и вновь соглашаешься со мной. Мне кажется, что я хочу коснуться тебя. Да, я хочу тебя коснуться! Так, как друзья не касаются друг друга. Но я снова и снова себя останавливаю, потому что это был тот запрет, который я пока еще боялась нарушать, представляешь? Я боюсь что-то нарушать. Но у меня получится. И тогда я буду надеется, я просто буду надеется, что тебе понравится то, о чем я думаю...
— Я и не пыталась давить на жалость! — смотрю на тебя, склонила голову набок. Несмотря на весь тот хаотичный поток мыслей, что живет в моей голове, внешне я выгляжу достаточно спокойно. Просто пока еще не время показывать тебе все, о чем я думаю, потом, — Я хотела показать тебе, что для меня важно провести время вместе с тобой! И как же хорошо, что мы это сделаем! И что ты готов! — я смеюсь. И хватаю тебя за руку, немного небрежно, но хочу верить, что ты меня простишь.
И мы бежим. Бежим по этим коридорам, что никогда не станут нашим домом. Бежим прочь так, как будто это наш первый день, наш первый побег. Нам никогда не нравилось здесь: всегда холодно, неприветливо и серо, несмотря на яркие красные цвета буквально всего вокруг. Нам не нравится здесь, все такое блеклое, и совершенно для нас не созданное. Отцы-основатели пытаются ограничить нас, да, вот только у них ничего не получится. Нет, ничего не получится! Не пока мой звонкий смех разносится по одиноким потайным коридорам, что мы нашли здесь. Мы не знали толком, пользуется ли ими кто-то, но за годы нас никто не нашел, мы никого не встретили, и не видели ни разу света фитиля в тоннелях. Возможно, скорее всего, эти пути заброшены, давно забыты, но нам они были на руку. Ты всегда ругал меня, когда я смеялась здесь в темноте между стен. Мой смех мог бы слышен где-то в Цитадели, и все бы сразу же поняли, что это я смеюсь, ведь мой смех, как ты сам сказал, — единственный в своем роде. Но мне было все равно. Я смеялась, потому что была счастлива. Счастлива каждый раз, когда спускалась в эти туннели с тобой.
Счастлива и сейчас, когда мы появляемся в коридоре недалеко с залами ТАРДИС. Я продолжаю держать тебя за руку, в глазах моих, как мне думается, горит целый вулкан сейчас, по крайней мере такой был в моей голове, в моих сердцах. Я улыбаюсь тебе кротко, и бегу дальше, пока мы не достигаем зала, а потом и тринадцатой ТАРДИС в первом ряду. Она была открыта, то есть взломана мной. Ты опять поймал меня на лжи, Кощей, но это добрая, хорошая ложь, Кощей. Ложь во благо. Я верила, что такая существует. Я верила, что она помогает нам стать немного ближе.
[float=right][/float]Консольная комната здесь выглядит также, как и все остальные, и поэтому я сразу же веду тебя к коридору, где за первой же дверью скрывался невероятной красоты тропический сад. Здесь невероятно чистый воздух, так тепло и комфортно, что мой теплый свитер сразу же отдает жаром по телу. Уже здесь мне придется отпустить твою руку всего на мгновение, Кощей. Чтобы я смогла подойти к своему рюкзаку, где находится девичье платье, что больше подходит этому месту.
— Иди пока, присядь на камни, - аккуратно произношу я. Там, на камнях, лежит твоя рубашка, которую ты пока сможешь надеть, если захочешь. Возможно, после этого ты всерьез задумываешься, а нужно ли оставлять свои вещи в моей комнате, и, кто знает, возможно, даже унесешь их прочь. Мне будет обидно, так и знай. Ведь я все не буду считать, что заслужу это. Я так хочу показать нам новый мир раньше, чем мы покинем Галлифрей, исполняя нашу мечту. Разве ты можешь винить меня?
Услышав твои шаги вперед, я скрылась за деревом, принимаясь быстро переодеваться. Мне не нравился Академия и тем, что здесь все студенты должны были ходить в строго определенных одеждах. И если мне хотелось бы надеть что-то другое, то я могла сделать это только в своей комнате, пока никто не видит. Странным образом мне нравились платья, хоть нас и пытались приучить к брюкам. Ничего не получалось, на самом деле. Я все также хотела гулять в платьях, что были привычны мне дома. И если ботанический сад в учебной ТАРДИС — единственное место, где я могла почувствовать себя девушкой, что ж, спасибо и на этом! В этих брюках было просто невозможно существовать...
[float=left][/float]— Ну, как тебе здесь? — крикну я издалека, как только выйдя из-за дерева и начну спускаться вниз по не очень крутому склону, чтобы попасть в самое сердце лагуны. К тебе, на камни. Вдыхая этот воздух снова и снова, я заряжалась его энергией, свободой. Я хотела бы обрести эту свободу. Я верила, что мы с тобой ее обретем, — Когда мы будем путешествовать, как думаешь, сколько мы встретим таких красивых планет? Сколько подобных мест во Вселенной? - я посмотрела вверх, чтобы увидеть подобие голубого неба, это заставило меня улыбаться. Пока этого было достаточно, чтобы мечтать. Но я знала, что однажды мы отправимся в бесконечное путешествие к звездам, посмотрим извержение Везувия вместе, и ты тоже знал это, Кощей. Поэтому я присяду рядом с тобой на слегка прохладные камни и переведу на тебя пытливый взгляд, — Нравится?

ТЕТА
Говорят, что художник должен вдохновляться музой. Ну, знаешь, наблюдать за ее плавными движениями, находить позу, в которой она сможет застыть, чтобы рисовать ее так волшебно, так прекрасно. Так, как видит только он. Как видит только ее. Но никто и никогда не говорит о том, как художник влияет на музу. Как он смотрит на нее своими большими глазами, вдохновленными, живыми и существующими для того, чтобы поймать деталь движения музы. Какого это ей, быть пойманной им за руку немного грубо, говорящего с ней немного резко, но при этом игнорировать это так умело, как умеет только муза. Игнорировать потому, что отдала бы все за этот блеск в глазах, и это вдохновение, что дарит ей художник. Быть легкой игрушкой, податливой, идущей за ним, как за легкой тенью, и все потому. Потому, что он смотрит на нее так восторженно, как горят его глаза от новой идее, что пришла на ум, стоило увидеть музу. За это можно многое простить.
За это можно так легко себя отпустить. Сесть на камни, как он того и просит, позволить ему коснуться своего платья, чтобы он оправил его. Не думать о стеснении, которого уже давно и не было. Не думать о своих тайных желания, которые муза никогда не покажет. Позволить ему стать позади себя, опуститься рядом. Едва не остановить дыхание свое, когда пальцы коснуться волос. Тете хотелось бы смеяться, сказать, что Кощей делает какие-то глупости, а муза так не может. Муза боится испортить момент, муза боится, что настроение ее художника исчезнет, и он оставит ее. Прикосновения такие легкие, нежные, художник делает косу, но при этом не хочет причинить музе боли. И она ценит это, обожает это и поэтому молчит, опускает ноги в воду, как он просит, застывает.
Чувствует, что художник уходит, но не чувствует боли и тоски. Ведь он уходит не от нее, не оставляет ее. Отходя все дальше и дальше, художник не отпускает музу взглядом, фокусируется, запоминает, как она выглядит, как лежат ее волосы, как падают свет и тень. Художник фотографирует это в своей голове, чтобы перенести на пост. Музе это очень нравится, музе нравится такой долгий взгляд, то, что он ее запоминает. Вдохновить его было бы самим прекрасным, что могло случится в этот день...

... не иметь возможность закусить губу — вот, что казалось сейчас самым страшным для меня. Наблюдать за тобой, так пристально меня осматривающим, пытающимся запомнить, было невероятно. Я бы сказала, что ты гипнотизируешь меня, и отругала тебя за то, что ты возвращаешься к технике, которая мне так не нравилась, которая пугала меня в тебе. Но правда в том, что ты не делал этого. Ты не применял никакой практики. Ты просто был собой, и этот невероятный ты, смотрящий на меня так неотрывно, заставлял мои сердца пропускать удары. Хотя, я не была уверена, что это было нормально. И точно не была уверена, что так должно было происходить.
Тем не менее, я замерла, как ты и хотел. Я смотрела только на твои глаза, даже не в силах моргать. Ты нравился мне вот таким. Таким вдохновленным. Прости меня за эгоизм, Кощей, но мне нравилось быть твоим вдохновением. Я не могла улыбнуться сейчас, и не могла сказать тебе сейчас, как сильно мне это нравилось. Я улыбалась внутри. Улыбнулась внутри, и мне казалось, что я могу так делать вечно. Что я могу смотреть на тебя вечно, как и ты на меня ...
... пока из-за твоей спины кто-то не вылетел. Не буквально из нее, конечно же. Просто позади тебя начал появляться рой ос. О, это точно были осы. Их было не так хорошо слышно, и их количество было огромно. Мои зрачки расширились, дыхание участилось, а потом, кажется, и вовсе остановилось. Осы стремительно приближались, и не оставалось никакого сомнения: они решили сделать нас своей добычей.
— Кощей! - я вскрикнула, когда силы вернулись ко мне, — Обернись! Осы! — я быстро вскочила на ноги, не понимая, что делать дальше. Мы ушли достаточно далеко от выхода, и пока доберемся туда, они точно искусают нас. И тогда нам не избежать Совета, где нас не погладят по голове за такое времяпровождение. И пока я быстро соображала, как нам спастись, вспомнила детство, когда мы убегали от крылатых насекомых побольше, что целым роем хотели на нас напасть. Нам с семьей пришлось скрыться под водой озера на несколько минут, пока рой не оставил нас в покое пролетев дальше, — В воду! Быстро!
Я люблю придумать планы на ходу. Даже если это был план моего спасения. Нашего спасения. Я достаточно быстро вернулась в воду, не побоялась, что мое платье полностью промокнет. В лагуне водопада, по большому счастью было, где спрятаться от ос: нужно было только проплыть за водопад, ведь там тоже были камни. К тому же, это могло бы быть замечательным приключением. И поэтому я продолжала плыть вперед, увы, уже не имея возможности обернуться. Во-первых, потому, что мне было страшно. Очень страшно, и, как бы бесконечно я не храбрилась, по факту я очень боялась ос, и пыталась от них спрятаться всяческими способами. Я лишь надеялась, что это была нормальная реакция, и никто не станет меня за нее осуждать. А, во-вторых, мои дыхательные практики не были такими уж серьезными, и, если я бы остановилась, то рисковала потом уже не восстановить свое дыхание. Поэтому я просто продолжила плыть вперед.
Я выбрала, как мне казалось, самое безопасное место: прямо на водопаде, чтобы вода потоками била меня по спине, по шее, но ногам, и немного по голове. Это было совершенно неприятно, но я не видела для себя другого выхода, другого выбора. Здесь осы точно меня не достанут, вода была со всех сторон. Теперь я могла вздохнуть, обернуться и найти тебя. Ты был более быстрым, и дыхательной гимнастикой владел очень хорошо, так что должен был меня перегнать, но этого не случилось. И я хотела очень узнать, почему....
Неужели тебя покусали осы? Нет, этого просто не могло быть! Ты не мог им просто так сдаться! Или ты нашел способ управлять ими...?

ТЕТА

Я никогда не любила ос. Я боялась их, и несмотря на то, как храбрилась, показывая, что мне совсем нестрашно, в глубине души я не могла успокоиться, не могла найти места себя. Здесь, в подземном пещере, не видя своего друга, все, о чем я могла думать и желать: с тобой все должно было быть хорошо. Другие мысли посещают мое сознание с каждой секундой, что моего друга нет рядом, все сильнее. Мои сердца бьются быстрее, и пусть я не хочу поддаваться панике, но прекрасно понимаю: если тебя нет так долго, значит, жди беды. Секунды кажутся вечными, и я все смотрю на вход в пещеру, надеюсь, что мой друг друг вот-вот появится. Но надежда на хороший исход стремительно стекала вниз, как и вода с моей одежды. Я начинала дрожать от холода. И в какой-то момент мне очень сильно захотелось заплакать.
Это я виновата. Я и никто больше другой. Мне так сильно хотелось повеселиться, поиграть, что я совершенно не подумала, что здесь может таиться настоящая опасность. В этих ботанических садах ТАРДИС все было настоящим: деревья, травы, камни, вода, животный мир. Мне думалось, почему-то, что самая главная опасность здесь — это наши учителя, что могут появиться в любой момент, что могут разрушить веселье. Я не подумала даже, отказывалась подумать, что то, что находится в саду может быть для нас ядовитым: я могла попробовать ядовитое растение, ведь моя мания пробовать что-то, что растет на земле или лежит на ней, была просто невероятной. Или на нас могли напасть осы. Что и произошло. И мне, как более быстрой в какой-то момент просто повезло, а вот тебе — не очень. Бегут секунды, и я начинаю плакать. Тебя нет. И мне страшно, Кощей, так страшно...
... и когда я опускаю глаза, сев на камни, закрыв лицо ладонями, я слышу, как кто-то появляется в пещере. Прости мне мой скептицизм, и что я подумала сначала, что ты — какая-то глубоководная рыба. Мое отчаяние было огромным, и поэтому я не спеша протерла глаза, чтобы посмотреть, кто решил посетить меня в этот час. Я даже думала, что это осы нашли меня, и что вода им нестрашна. Добравшись до тебя, они прекрасно помнили, что мне удалось сбежать, и теперь стремились и за мной тоже.
А потом я увидела тебя. Ты выходил из воды, и я побежала к тебе навстречу. Побежала так быстро, как только могла. Ты что-то говорил мне, но я уже не слышала тебя, прости. Ты наклонился, чтобы вытащить жала из своих ног. Это должно было остановить меня. Я должна была задуматься, что тебе невероятно больно, и что сейчас свои эмоции выражать не самая лучшая идея. Но, кажется, тебе придется привыкнуть, что твоя подруга совершенно несносная, и ничего не понимает в такте и эмоциях. Чуть позже я назову это социальной неловкостью, а сейчас — жаждой. Я была так рада тебя видеть, что уже не могла остановиться.
— Кощей, Кощей! — я стою рядом с тобой, и тут же обнимаю тебя за шею, не давая двигаться. Я даже не подозреваю, сколько эмоций было написано на моем лице, но ты в своем изменился. Неужели, ты испугался меня и нашей близости? Ну, очень жаль, дорогой друг, потому что я еще не закончила!, — Ты нашел пещеру, ты здесь...- слезы снова появятся на глазах. Я рада тебя видеть. Я так сильно рада, что, наконец, выпускаю на волю свое давнее желание. Однажды в книге, что я нашла в запретной секции библиотеки, я читала об этом... Я никогда этого не делала. Но я попробую. Мои эмоции сильны. Мои желания сильны.
Я разрушаю расстояние между нами в одно мгновение. И пока ты не начал спрашивать меня так разумно: что ты делаешь?, накрываю твои губы своими. Так трепетно, так нежно. Я задрожала от прикосновения, но не потому, что оно мне не нравилось, а потому, что было новым. Я чувствовала твое сердцебиение, чувствовала свое. Дивная мелодия, дивный такт. Он дает мне продвинуться вперед в своих намерениях. Я чуть углубляю поцелуя, прикрывая глаза и прижимаясь к тебе сильней. Ощущать тебя здесь, рядом со мной, было так невероятно тепло, так невероятно хорошо. Ты был рядом со мной, ты был со мной.
... я чувствовал, что слезы снова накрывают меня. Но теперь это были радость и триумф, счастье и сиюминутный покой. Я отрываюсь от твоих губ, падаю на твое плечо головой, и начинаю плакать, продолжая оставаться в твоих руках. Слезы накрывают меня ручьями, и все эмоции выходят через них: неуверенность и страх, отчаяние, счастье увидеть тебя и пульсирующее желание целовать тебя снова, что теперь никогда меня не покинет. Никогда, даже не думай об обратном! Мне понравились твои губы, они, словно мед, знаешь? А мои? Мои, наверное, как соленое море, ведь я беспощадно плакала тогда и продолжаю плакать себя, проводя одной ладонью по твоему плечу.
Секунда. Вторая. Третья. Ты не отталкиваешь меня, наверное, шокирован тем, что я сделала, пытаешься понять, что произошло и как тебе реагировать. Я все также глажу твое плечо, а потом отрываюсь от тебя, когда слезы высыхают, прижимаюсь к твоей шее своим носом, вдыхаю твой запах. Понимаю, что вот он ты, передо мной. Что все хорошо. И что мне больше не нужно плакать. Ты никуда не денешься, но тебе невероятно больно. И всему виной жала, что продолжают причинять тебе боль.
— Я так испугалась за тебя... — прошепчу я тебе в шею, после чего уткнусь в нее на мгновение. Лишь затем отойду немного, чтобы посмотреть тебе в глаза. Я боюсь, что ты станешь меня осуждать, но все больше боюсь твоей боли, что должна волнами идти по телу. Прости мне мою импульсивность, но теперь ты свободен. Теперь ты можешь справиться с жалами, что находятся в тебе. Если тебе нужно, я могу помочь. Твоя нога выглядит болезненно, особенно часть ниже колена. Мое сердцебиение учащается и я качаю головой. Все же я не зря за тебя испугалась...

ТЕТА
... рано еще не быть, поздно уже поверить. Я не могла любить, я не могла измерить месяца за окном, Солнца в закатах с тобой. Отчего-то так больно. Так больно смотреть на тебя сейчас, смотреть на то, как ты достаешь жала из своих ног. Конечно же, ты храбришься, и говоришь, что раны твои — лишь пустяки, но я прекрасно знаю, как жалят осы. Мы знаем оба, ведь они уже касались нас. Касались и причиняли невероятную боль. Я просто не хотела, чтобы тебе было больно. Как же ты можешь называть свою боль — пустяками? Нет, никакие это не пустяки. Совсем нет. Только ты никогда не покажешь мне этого. Хочешь казаться храбрым для меня, сильным для меня. Ох, Кощей. Не нужно.
Я смотрю так внимательно на тебя. Как ты методично вытаскиваешь одно жало за другим. Я не могу не винить себя. Я не могу не говорить самой себе, что все это не моя вина. Это я привела тебя сюда, заставила оторваться от занятий. Ты был бы в полной безопасности, если бы просто продолжил сидеть в своей комнате, готовиться к экзаменам. Да, это не было бы так весело, совсем не было бы. Но зато тебе не пришлось бы вытаскивать жала из ноги. Не пришлось бы плыть сюда в одежде, которую потом придется сменить. Мы ведь замерзнем здесь очень быстро. Я выдыхаю, стараюсь набрать побольше воздуха, чтобы не казалось со стороны, что мне совсем дышать было нечем, хоть это и было так. Я продолжаю бояться, и теперь, когда ты изредка посматриваешь на меня, сияя своим красными щеками, я лишь больше расстраиваюсь. Возможно, это так на тебя влияет яд ос. А, возможно, мой поцелуй...
... я не планировала его, знаешь? На тот случай, если ты попытаешься обвинить меня в своей голове. Нет, я не планировала. Я мечтала о нем, не буду скрывать, но не допускала мысль, что он произойдет когда-то. Мы были друзьями, и это само по себе было не самым типичным поведением для Повелителей Времени. Мы, конечно же, смеялись над канонами, трактовали их только так, как нам самим нравилось, но что-то все же было выше этого Больше этого. Мои чувства к тебе были такими, о которых я не читала в историях, и которым отражения не видела нигде и никогда. Никто на этой планете, казалось, не испытывал то, что я чувствую к тебе. И это нравится мне. И это пугает меня. Это самая лучшая авантюра, которую я могла придумать. И она же, одновременно, самая опасная. Ведь я не знаю, куда приведет меня этот путь. И дело даже в не том, как отреагирует общество, из которого мы так сильно все равно хотим убежать.
Я боюсь твоей реакции совсем немного. Нет. Обманываю. Я сильно ее боюсь. Я не знаю, что ты скажешь мне. Я не знаю, как ты будешь реагировать. Ты можешь разозлиться на меня, а можешь и просто убежать. Я не знаю, к чему это приведет. И поэтому мои сердца замирают на несколько мгновений. На те самые мгновения, что ты подходишь ко мне. На те самые мгновения, что ты обнимаешь меня, прижимая к себе. Это хороший знак, да? Скажи же, что хороший.... Я поднимаю голову так, чтобы хотя бы немного тебя видеть. Хотела бы знать, так хотела бы. Хотела бы понимать, так хотела бы. О чем ты думаешь сейчас, и что тобой движет. Сейчас не самое лучшее время для того, чтобы играть в молчанку, Кощей. Я могу сойти с ума от этой тишины и от чувства недосказанности. Поэтому я буду говорить. А ты... присоединишься к моему пению? Ты не сможешь молчать, я знаю. Ведь мне это дается легче всего — развести тебя на новый разговор...
— Ну, как же это пустяки... — шепчу я также тебе в шею. Мне понравилось. Понравилось так с тобой говорить. Мне кажется, что твоя шея может стать одним из самых любимых моих укрытий ото всего на этом свете. Буквально кутаюсь в тебя, обнимая, прижимаясь еще крепче, — Я же вижу кровь, вижу, как ты морщишься. Или ты хочешь сказать, что это все из-за поцелуя...? - так робко произнесла я, как будто воздух сейчас весь исчезнет. Как будто, если я скажу громче, то все вокруг перестанет существовать, и даже мы сами, — Неужели тебе совсем-совсем не понравилось...?
Я боюсь твоего ответа. Так смешно. Так глупо. Зато честно. Я никогда не считала себя трусихой: придумывая все эти новые приключения для нас, которые не были самыми безопасными на этой планете, я думала, что я — храбрая: мне все равно, что нас могут поймать, что могут сделать выговор наши строгие учителя, или и вовсе исключить, отправив по домам. Иногда мне кажется, что последнему исходу я была бы даже рада. Потому что тогда я вернулась бы домой вместе с тобой, я никогда не была бы одна. Нас итак считают изгоями, так что сильно в глазах этого чумного общества нам уже было не упасть. Ничего бы не изменилось внешне, зато внутренне мы были бы свободны. И могли делать все, что хотели. Лишь немного погодя, когда я уже почти предлагаю тебе эту идею, вспоминаю вдруг, что нужно хотя бы уметь управлять ТАРДИС на самом базовом уровне, чтобы украсть ее и начать наши путешествия. Это и удерживает меня каждый раз, не давая предложить побег. Самую рискованную авантюру, как мне казалось.
Самую рискованную до тех пор, пока я не поцеловала тебя. Теперь все меркнет, ведь твоя реакция была для меня сейчас самым долгожданным, самым важным решением. Какая разница, хорошо ли я сдам экзамен на управление машиной или плохо, если, в конечном итоге убегу одна? И буду путешествовать одна? Я совсем не хочу быть одна. Да, и зачем мне? Ведь у меня есть ты, мой дорогой друг, возлюбленный, как я вычитала в одной книге, что очень приниженно и как-то шапочно рассказывал о том, что я сейчас чувствую к тебе. Но это было уже чем-то. Чем-то, что помогло мне быть более решительной. И, возможно, более глупой.
Ведь ты все еще молчишь. А я все еще схожу с ума. Я не допускаю мысли, что, возможно, ты просто не хочешь разговаривать об этом. Возможно, ты просто хочешь забыть поцелуй, как будто его никогда и не было. Мне было бы обидно, я даже не скрою. Я хотела бы хоть какой-то реакции, а не тишины, но чем больше она висит в воздухе, тем больше я начинаю в нее верить. Значит, мне нужно было придумать другую тему для разговора. К большому счастью, здесь, в этом пещерном плену, была, как минимум, одна тема, что могла бы быть более значима, чем тот поцелуй, что произошел между нами.
— Есть идеи, как нам выбираться отсюда? — я продолжила шептать, несмотря на то, что ответ был более, чем очевидным: нам нужно было просто плыть обратно, но как же выбрать нужный момент?, — Как думаешь, когда осы улетят? И вернутся ли они, если мы выплывем? Почему они на нас напали? Мы не трогали их гнезда, даже не шумели... Я была в этом саду раньше, и никаких ос не видела...

ТЕТА

Мне не нравится, когда ты называешь меня глупой. Я готова бить кулачками, смотря на тебя и искренне не понимая, как ты можешь так говорить обо мне. Почему ты говоришь так, и почему считаешь меня глупой, ведь, на самом деле, я не была такой. Я не была глупой в своих суждениях, не была глупой в своих решениях. Я просто переживала за тебя и все, разве этого было мало? Разве этого хоть когда-нибудь было мало? ... Я смотрю на тебя внимательно, не моргая, когда ты проводишь своими пальцами по моему лбу. Тыкаешь в меня, словно в маленького ребенка, что совершил какую-то шалость. Я могу долго спорить с тобой, и долго уверять, что на самом деле ничего не делаю, но ты не послушаешь меня. Ты прижимаешь меня к себе за плечо, и целуешь плечо. И именно в этот момент...
... мне становится так легко и тепло. Я улыбаюсь, словно маленький ребенок, отрицая то, что на самом деле им была. Мне хочется кутаться в твое тепло, хочется наслаждаться твоими прикосновениями и этим нежным моментом, что случился между нами. Я не могу сказать, что этот момент случаен. Просто он был. И я улыбалась, улыбалась твоему прикосновению. Я могла бы забыть о многом в этот момент, действительно, могла бы. Вот только не о том, что у тебя шла кровь, и дрожишь ты не только от холода и страха. Хотя, конечно же, последнее было невозможным, ведь Кощей не боится ничего, верно?
Я посмотрю в твои глаза, стоит тебе заговорить. Тревога не покидает меня, ведь теперь, кроме несчастных ос еще и камни объявили охоту на тебя. Я выдыхаю, а ты говоришь, что пройдет. Я знаю, что пройдет. Ведь если нет, у нас всегда будет регенерация, на самый крайний случай. Но я не хотела бы тебя терять и не хотела бы, чтобы ты болел. Я думаю, ты понимаешь это. Конечно же, понимаешь. Ведь тебе все известно. Теперь уж точно. Я опускаю плечи, когда ты просишь не винить поцелуй.
— Не называй меня "глупой", — я тихо прошу, все же не в силах скрыть, что мне это не нравится. Да, и кому понравится, когда с ней так разговаривают, не так ли?, — Возможно, я веду себя не так, как хотели бы отцы-основатели, прижимаясь к тебе и целуя, переживая за тебя так, как переживает подруга, но вот такая я есть, — я хотела бы гордо поднять свой взгляд, и я делаю это, смотря на тебя. Лучше бы я с такой усиленной гордостью спасала тебя, а не смотрела за тем, как ты со всем сам справляешься, но я уверена, что такой момент тоже настанет. А пока что я могу позволить себе лишь взгляд. Достаточно красноречивый, чтобы тебе все было понятно, — И ничего это не ерунда, нужно обработать твою рану!
... но ты, конечно же, мне не позволишь. Кощей должен справиться со своей проблемой сам, не так ли? Вместо этого ты переведешь стрелки на меня, заметишь, что мне стало холодно, а я даже не смогу оправдаться, потому что не увижу смысла, и потому, что на самом деле это было так. Мне было холодно, я тряслась, но умело игнорировала это, пока была занята разговорами о тебе и о том, что ты считаешь показателем глупости. Теперь, когда мой внутренний жар исчез, мне не самом деле стало не очень комфортно, и я задрожала. Ты так умело воспользуешься этим, что я почти готова разозлиться на тебя. Вместо того, чтобы позволить о тебе заботиться, ты вновь обнимаешь меня, пытаясь согреть. И мне так сильно хочется этой близостью наслаждаться, что я не хочу скрывать. Правда, есть кое-что, что не дает покоя.
— Ты трогаешь мокрую и холодную одежду, а не тело... — я шепчу, не придавая никакого значения тому волнению, что так непрошенно стучится, стоит мне только подумать, что мне придется остаться без одежды перед своим другом. Сначала я целую его, а теперь предлагаю лишиться одежды. Что он подумает обо мне? Очевидно, то, что я совершенно сошла с ума от холода. Мне нужно было что-то срочно придумать, какое-то невероятное логическое объяснение, почему мы немедленно должны раздеться, - Ты же понимаешь, что мокрая одежда делает только хуже? Она хранит в себе холод и влагу, тело охлаждается, так никогда не отогреться. Это же физика, Кощей, - я недовольно цокаю. Знаю, как тебе не нравится, когда я так делаю. Знаю, как ты начинаешь переживать, что недостаточно умен, знаю. Столько раз видела это в твоих глазах и даже несколько раз использовала. И сейчас, прости, был тот самый момент, когда я должна была проверить тебя на прочность. Для твоего же блага. Для нашего блага, — Раздевайся...
Я отойду от тебя. Отойду первой, чтобы показать, что я достаточно смелая и достаточно взрослая, чтобы принять такое решение. Я стараюсь не думать о том волнении, что сейчас одолевает меня, о глупых эмоциях, которые не должны быть свойственны Повелителям Времени. Я просто делаю все, чтобы согреться. И ты должен понимать это. Несколько шагов прочь, я останавливаюсь на достаточно мокром камне, и чуть не скольжу прочь, но удерживаю себя в руках. Ты рассуждаешь об осах, и я киваю тебе. Да, пожалуй, тебе нужно отвлечься, и мне тоже отвлечься. Оторваться от плена твоих глаз, взмахнуть пальцами вверх, подцепив платье, перетянуть его через голову и остаться без него в следующее мгновение. Все же отвернуться, чтобы не смущать нас больше положенного и продолжить свой путь к сухим камням, на которые положу платье, чтобы оно просохло.
— Может, мы просто подождем? — я предлагаю, но не поворачиваюсь. Ты занят своей раной, слышу, и не уверена, что пока что готова тебя видеть. Потому что мне все еще страшно. И хоть ты пытаешься показать, что на самом деле ничего не боишься, я слышу, как тебе больно, и это разбивает мне сердца. Ты пытаешься быть таким храбрым, но на самом деле, ты был точно такой же, как и я, — Я уверена, что осы улетят, когда здесь наступит ночь. Ну, то есть, в ботаническом саду. Ты ведь знаешь, осы — дневные существа и им тоже нужен отдых, - я рассуждаю, смотря на тебя через плечо. Мне не нравится, что ты делаешь, и не нравится, что ты предлагаешь. Очень сильно не нравится. Так сильно, что готова фыркнуть, чтобы ты перестал так говорить, — Не нужно никого контролировать! И подчинять не нужно! — возможно, получилось на пол октавы выше, чем я хотела, но мне очень было нужно, чтобы ты услышал меня. Мне очень было нужно, чтобы ты понял меня. И чтобы ты, наконец, осознал, как сильно мне не нравится то, чем ты занимаешься, когда остаешься один на один со своими мыслями, — Они ведь живые существа, Кощей, — я стараюсь говорить тише, - Живых существ нельзя гипнотизировать. Это неправильно, и это нечестно. Они не заслужили этого. Осы поступают так из-за своей природы, а мы гипнотизируем в силу своей прихоти. Кто-то же из нас должен быть умнее, — я выдыхаю, после чего отворачиваюсь от тебя снова. Мне все еще холодно, и я знаю, что всему виной белье, но снимать его я точно не собираюсь, а посему принимаюсь согревать себя, буквально танцуя на месте, - Я предлагаю дождаться ночи. Заодно узнаем, сколько здесь длится световой день...